09
Ноябрь
2023

«Почему сдалась Финляндия?». Зимняя война 1939-1940 гг. Лекция Олега Киселева

Видео и его текстовая расшифровка с Youtube-канала Библиотека им. Н.А. Некрасова.

В ночь на 13 марта 1940 года финская делегация подписала в Москве тяжелейший для себя мирный договор. Это решение до сих пор вызывает споры, ведь на момент подписания мира финская армия не была разгромлена, а Красная Армия не заняла и десятой части того, что Москва получила по этому договору. Какие же военно-политические факторы вынудили Финляндию пойти на это? Были ли альтернативы такому решению? Могла ли Финляндия продолжать сопротивление? На эти вопросы мы постараемся дать объективные ответы.

Ведущий: Добрый день, дорогие друзья-товарищи, начинаем очередное заседание нашей дискуссионной площадки, и у нас в гостях Олег Киселев, один из ведущих специалистов по истории советско-финляндской войны. Не слишком пафосно?

Киселев: Добрый день, дорогие друзья, рад вас всех видеть, несмотря на цифровую историю. Во-первых, хочется сразу сказать по поводу слова сдалась, потому что существуют такие версии, что Финляндия на самом деле не сдалась, а добилась мира своим упорным сопротивлением, не позволила Советскому Союзу посадить правительство Куусинена в Хельсинки, не позволила Красной Армии выйти к Ботническому заливу и т.д., и т.п. О том, чего хотел Советский Союз и что он получил, это разговор отдельный и не в рамках заявленной темы. Но надо заметить, что Финляндия подписала мирный договор, крайне тяжелый для себя, на советских условиях, Москва буквально продиктовала и заставила финнов его подписать. Поэтому слово сдалась здесь совершенно уместно.

Чтобы понять почему это произошло, нужно откатиться к началу войны. Как известно, 30 ноября 1939 года Красная Армия перешла границу Финляндии, и началась Зимняя война. Надо сказать, что финское руководство такого развития событий никак не ожидало. Проигнорировав все требования Советского Союза на переговорах в Москве, финны считали, что на этом Советский Союз успокоится, побуянит в прессе, но дальше этого дело не пойдет. И поэтому начавшаяся война была огромным шоком для финского руководства. Правительство Эркко, которое вело переговоры, практически в тот же день ушло в отставку, на следующий день было избрано новое правительство, премьером стал Ристо Рюти, министром иностранных дел - Вяйнё Таннер, который участвовал непосредственно в московских переговорах. Так получилось, что этот человек и осенью 1939-го, и на протяжении Зимней войны был одним из наиболее последовательных сторонников именно мирного решения вопроса, но в Москве его почему-то считали одним из самых рьяных финских ястребов, и он вызывал сильную неприязнь.

Новое правительство немедленно начало искать пути к прекращению войны, пыталось воспользоваться посредничеством Швеции, Германии, Соединенных Штатов Америки, но Москва новое финское правительство игнорировала, потому что уже создала свое собственное правительство для Финляндии под руководством Отто Куусинена, видного деятеля финской коммунистической партии, подписала с ним договор и напрочь отказывалась вести какие-либо контакты с финским правительством Рюти и Таннера. Финны по этому поводу впали в некоторый ступор, даже можно сказать в панику. Начались метания по поводу западной помощи, в частности Таннер буквально уговаривал Англию и Францию оказать им вооруженную помощь, в первой половине декабря носились с проектом посылки боевых польских кораблей в Петсамо. Петсамо - это небольшой город, даже посёлок на севере Финляндии, единственный выход Финляндии в северные моря, в Баренцево, если быть точным.

Но, как известно, 14 декабря Лига Наций принимает решение об исключении Советского Союза из своих рядов, признав его действия агрессией против Финляндии. Англия с Францией в этом углядели прекрасный повод перенести войну, разгорающуюся в Европе, на территорию Скандинавии. Уже 14 декабря французский посол в Лондоне завел разговор о совместном наступлении союзников против СССР на севере, а 19 декабря Даладье, французский премьер-министр, на заседании высшего военного совета союзников в Париже предложил послать войска на помощь Финляндии. И, не откладывая дело в долгий ящик, в середине декабря в ставку к Маннергейму, кто не знает, это главнокомандующий финских вооруженных сил, прибыл полковник Геневаль, представитель французского командования, а 27 декабря генерал Линк, представитель британского командования. 20 декабря на том же военном совете союзники вовсю рассматривали вопрос об оккупации северной Швеции. Чтобы вы понимали, в северной Швеции, в городке Елливаре, находились рудники, которые снабжали Германию ценными металлами. И оккупировав северную Швецию, союзники хотели перекрыть эти поставки. Любопытно, что 20 декабря о направлении войск в Финляндию на военном совете речь вообще не шла, этот вопрос еще не был решенным, но оккупация Швеции уже рассматривалась достаточно предметно.

00:07:43

Тем временем посол Финляндии в Париже Хольма 21 декабря направляет в Хельсинки телеграмму, в которой говорит о том, что союзники готовы послать войска в Финляндию, стоит только об этом попросить, если Норвегия со Швецией не будут против, чтобы их территории использовать для транзита войск. Надо отметить, что к тому времени ситуация на фронте достаточно серьезно поменялась. Финнам удалось отбить первый натиск на Карельском перешейке, нанести тяжелое поражение советским войскам в северном Приладожье в районе Толваярви, серьезное поражение понесли две советские дивизии первого стрелкового корпуса 8-й армии. И финны немножко поувереннее стали смотреть в будущее, тем более, из Парижа приходят такие радостные вести, что союзники готовы поддержать Финляндию в войне с Советским Союзом.

На радостях из Хельсинки союзникам было сообщено, что нужна помощь войсками, а Швеции и Норвегии, что союзники готовы оказать помощь. Таким образом финны даже опередили события до официального обращения союзников к Швеции и Норвегии, выложили им планы о том, что союзники могут воспользоваться их территорией. Надо сказать, что ни Швеция, ни Норвегия этому совершенно не обрадовались, потому что хотели остаться нейтралами и в войне между Германией, Англией и Францией, и в войне между Советским Союзом и Финляндией. Они прекрасно понимали, что появление войск союзников на их территории будет не очень хорошо с точки зрения нейтрального статуса этих стран. Притом, что Швеция буквально с первых дней войны оказывала достаточно серьёзную помощь в плане поставок различных товаров, даже начали поставлять вооружение буквально в первые дни войны, в частности остро дефицитные на фронте противотанковые пушки, 18 штук передали финнам. Но принимать непосредственное участие в войне категорически не хотели, несмотря на то, что шведские военные в основной своей массе выступали за то, чтобы оказать Финляндии прямую военную помощь, то есть послать войска. По этому поводу министр иностранных дел Швеции Сандлер даже подал в отставку, потому как был горячим сторонником помощи Швеции, но остальные члены правительства не разделяли его позицию, и новой главой шведского МИД стал опытный дипломат Кристиан Гюнтер, который сыграет весьма значительную роль в дальнейших событиях.

25 декабря министры иностранных дел Швеции и Норвегии обсудили сложившуюся ситуацию и решили, что никакого транзита через территории этих стран не будет. 27 декабря поступил официальный запрос от Англии и Франции к шведам и норвежцам о транзите. И тут в игру вмешивается Германия, которая в беседе со шведским послом в Берлине очень толсто намекает шведам, что в случае появления на их территории войск союзников Германия будет вынуждена оккупировать южную Швецию. В общем-то, шведы и так это подозревали, но тут совершенно без всяких намеков им сообщили об этом. В связи с чем 3-4 января Швеция и Норвегия друг за другом отказывают союзникам в праве прохода через свою территорию.

Союзники не очень поняли слова шведов, потому что не далее, как 6 января передали им ноту о том, что флот союзников может действовать в норвежских водах для борьбы с германским флотом. Тогда 9 января шведы и норвежцы ещё раз, уже в более понятных союзникам выражениях, донесли до них мысль, что не только против того, чтобы их территория использовалась, но и будут вооружённым путём препятствовать этому. Это несколько охладило пыл союзников, и вопрос о высадке в Скандинавии и использовании норвежской и шведской территории ненадолго отошел в сторону.

Тем временем шведы, понимая, что над их территорией нависла достаточно серьёзная угроза, по собственной инициативе предприняли некоторые шаги по выяснению отношения СССР к посреднической миссии Швеции в этой войне. Два шведских министра, один из которых Гюнтер, поочередно встретились с советским представителем в Швеции Александрой Коллонтай. И к концу декабря она донесла до Гюнтера мысль, что Советский Союз не исключает возможность договора с правительством Рюти и Таннера, но она не понимает, почему Советский Союз должен обращаться по этому поводу к Швеции, если в этом заинтересована Финляндия. Гюнтер немедленно передал эту информацию в Хельсинки, но Таннер в тот момент был крайне увлечён идеей западной помощи и не проявил интереса к этой информации. Он сказал шведам, что если мы очень часто будем обращаться с мирными предложениями, могут решить, что наши позиции слабы. И буквально через неделю он сильно пожалел о своих словах, после того, как узнал о позиции Швеции и Норвегии по поводу транзита войск союзников, потому что уже в начале января произошли следующие события.

00:15:59

Финская писательница Хелла Вуолийоки, дама с достаточно богатой биографией, рьяная социалистка, хорошая знакомая Александры Коллонтай, в 1943 году в Финляндии была осуждена к пожизненному заключению за укрывательство советского шпиона, причем это была абсолютно реальная история, и так бы госпоже Вуолийоки сидеть в тюрьме до конца своих дней, если бы Финляндия в 1944 году не проиграла очередную войну с Советским Союзом, и госпожу Вуолийоки отпустили.

Госпожа Вуолийоки предложила Таннеру поехать в Швецию и через Коллонтай установить контакт с Москвой на предмет возможного заключения мирного договора. Поскольку с позицией Швеции уже все было понятно, 10 января Вуолийоки выезжает в Стокгольм, там встречается с Коллонтай, проводит несколько бесед. Более того, Москва проявила заинтересованность, туда же для бесед с ней подъехали ещё два представителя Москвы. Смысл был в том, что Советский Союз довел до финнов информацию, что теоретически он готов вести беседы о мирном договоре, но он должен, во-первых, знать, что может предложить Финляндия, и во-вторых, поскольку кровь уже пролилась, ограничиться тем, что Советский Союз требовал на переговорах в Москве осенью 1939-го, он не намерен.

Пока в Стокгольме шли эти негласные переговоры, о которых не знал вообще никто, кроме Рюти, Таннера и Паасикиви, это еще один достаточно известный финский дипломат, также участник переговоров в Москве осенью 1939-го года, Рюти и Таннер все это держали в большом секрете, потому что в финской политической военной верхушке сложилось три концепции дальнейших действий. Первую представляют Таннер и Рюти - это заключение мирного договора, пока войска на фронте более-менее успешно воюют, и Москве есть что предъявить в качестве козыря. Второе направление - обращение за помощью к Швеции, поскольку помощь Швеции никак не сталкивала лбами Финляндию с Германией, то есть это был наиболее выгодный вариант для финнов, чтобы можно было подпереть свою позицию, как можно дольше продержаться в войне и при этом не идти на диктат Москвы. И третье направление - помощь союзников. Это было не очень популярное решение, наиболее радикальное крыло финских политиков и военных его придерживалось, потому что все прекрасно понимали, что это может привести к войне с Германией. Но, с другой стороны, понимали, что опираясь на союзников, можно не только сдерживать Советский Союз, но и под эту дудку вернуться к планам о присоединении Карелии.

В начале февраля Таннер лично выезжает в Стокгольм для встречи с Коллонтай и ведёт с ней беседы на тему того, что Советский Союз хочет и что мы можем ему предложить. Ему снова доводят мысль о том, что на прежних условиях мир невозможен, что Финляндии придется отдать больше, чем она хотела бы предложить. Это, видимо, такая особенность финской дипломатии: они слушали, что им говорят оппоненты, и делали все по-своему, как будто ничего и не слышали. Параллельно продолжались обращения к Швеции за помощью, Маннергейм просил у шведов 30 тысяч войск, и если они не хотят официально вмешиваться, пусть это будет под видом добровольцев. Но Швеция категорически отказывалась от военного вмешательства в войну с Советским Союзом.

Таннер возвращается в Финляндию после переговоров с Коллонтай и докладывает об этих контактах президенту Финляндии Каллио. С этого момента переговоры между Финляндией и Советским Союзом выходят на полуофициальный уровень, хотя ни та, ни другая сторона еще никаких конкретных требований не предъявила. В Финляндии начинается обсуждение вариантов того, что они могли бы предложить Советскому Союзу. И после нескольких консультаций с комиссией парламента, госсоветом становится очевидно, что Финляндия ничего нового предложить не может кроме того, что уже предлагала на московских переговорах. Несмотря на весьма недвусмысленные заявления Молотова, что Советский Союз будет требовать большего, Финляндия не была готова вернуться хотя бы к обсуждению линии, которую предлагал Советский Союз.

Вторым камнем преткновения был полуостров Ханко на входе в Финский залив, который финны вообще не желали передавать Советскому Союзу ни при каких условиях. И торговля среди финской политической верхушки шла только по вопросу, какой из островов можно было бы предложить Советскому Союзу вместо Ханко, и надо ли вообще что-то такое предлагать.

00:24:44

Тем временем Франция в январе развила бурную деятельность по поводу планирования высадки. В связи с тем, что союзники на время отказались от планов по вторжению в Швецию и Норвегию, Франция взялась за планирование вторжения через Мурманск, через северные районы - любо высадка в районе Мурманска, либо в районе финского Петсамо. Судя по тому, как союзники это все планировали, здравый смысл там отсутствовал. Например, Петсамская операция выглядела примерно таким образом: войска союзников должны были высадиться в Петсамо, причем французы прекрасно понимали, что больше 13-17 тысяч они просто не смогут снабжать через Петсамо.

В Петсамо базировалась 14-я советская армия, которая насчитывала четыре стрелковые дивизии. Союзная дивизия должна была захватить Петсамо, потом двинуться порядка 400 километров, серпом соединиться с войсками финско-лапландской группы в районе Кемиярви и совместно с этими войсками прорывать оборону 9-й Красной армии. Чтобы вы понимали, войска финско-лапландской группы на тот момент насчитывали чуть меньше дивизии, а противостоящие части 9-й армии насчитывали две стрелковые дивизии. С такими боями они наступают на Кандалакшу, захватывают ее и оттуда на третьем этапе наступают на Мурманск, блокируют и берут город. Как все это союзники собирались сделать, не очень понятно, тем не менее планы такие были, французы с ними сильно носились. Англичане гораздо более трезво смотрели на вещи, но до поры до времени французский энтузиазм поддерживали.

Даладье, премьер-министр Франции, и в принципе общественное мнение во Франции и в мире было сильно на стороне финнов, и общественность требовала каких-то решительных мер от своих правительств. Финский посланник в Лондоне писал в Хельсинки после 14 декабря, что союзники настолько увлеклись нашей войной, что практически забыли про свою. Но 5 февраля происходит очередное заседание военного совета союзников, на котором англичане французам достаточно популярно объяснили, что мы сейчас воюем не с Советским Союзом, а с Германией, давайте немножко более реально смотреть на вещи. Помощь Финляндии - это хорошо, но мы всю эту скандинавскую операцию задумываем не столько для помощи финнам, сколько для отстаивания своих интересов в том числе. И 5 февраля союзники снова возвращаются к вопросу о захвате норвежских портов с дальнейшим движением в северную Финляндию и захвате района рудников в Елливаре. Официально все это делалось в рамках помощи Финляндии, и им нужен был запрос о помощи из Финляндии, который финны подавать не спешили, потому что хотели хотя бы понять, что им могут предложить союзники, стоит ли из-за это рисковать отношениями с той же Германией и уж тем более ввязываться в войну с Германией, потому как такая вероятность была достаточно высока. По-прежнему большинство финских военных и политиков выступало за то, чтобы уговорить шведов ввязаться в войну, но шведы категорически не хотели этого делать.

Наконец 12 февраля одновременно происходят два события. Во-первых, вечером Москва доводит до Хельсинки условия, на которых она готова разговаривать о мире. Условия эти были для Финляндии весьма жесткие и подразумевали передачу всего Карельского перешейка и Приладожья, то есть эти жалкие уступки - форт Ино, небольшие кусочки границы, все эти финские мечты разбились в пух и прах. Также Советский Союз категорически настаивал на передаче Ханко.

00:30:55

Услышав такое, финны немножко опешили, потому что не далее, как днем Таннер довел очередные изменения в политической ситуации до членов внешнеполитической комиссии, и они бурно обсуждали, что бы они могли уступить Советскому союзу. Естественно, все финские уступки и рядом не стояли с тем, что Советский Союз потребовал от финнов. Надо отметить, что изменения произошли не только в политической обстановке, но и в военной, поскольку 11 февраля началось генеральное наступление Красной армии на Карельском перешейке, и она вклинилась достаточно серьезно в линию Маннергейма, взяв несколько мощных укрепузлов в районе Суммы. Одновременно от союзников поступают предложения о том, что они готовы оказать помощь, договариваться с норвежцами и шведами, от вас требуется только официальное обращение за помощью. Еще какое-то время Петсамская операция продолжает фигурировать в планах союзников, но постепенно сходит на нет.

Непосредственно отношение это к нашей лекции не имеет, но надо отметить, что 19 января при подготовке Петсамской операции французы впервые высказали мысль о том, чтобы нанести удар ещё и по советским нефтяным промыслам на Кавказе. Но эта идея была похоронена только в мае 1940-го года вместе с Францией.

В течение второй декады февраля финские политики, в частности Таннер, начинают метаться в поисках выхода из сложившейся ситуации. Отдавать Карельский перешеек и Приладожье - это для финнов совершенно неприемлемый, как им казалось на тот момент, вариант. Снова последовали обращения к шведам, те снова отказали. И тут произошла очень неприятная для финнов история, потому что суть беседы Таннера с шведским министром иностранных дел Гюнтером каким-то образом попала в прессу, источник утечки до сих пор неизвестен. Но 16-го числа Гюнтер выступил с официальным заявлением по поводу позиции Швеции в войне между Финляндией и Советским Союзом, где не оставил финнам никакой надежды. Он заявил, что Швеция готова поддерживать Финляндию морально и материально, но военной помощи с ее стороны не будет.

Финнов это заявление очень потрясло, потому что они рассчитывали использовать возможную шведскую помощь в качестве одного из рычагов давления на Москву в ходе обсуждения условий переговоров, а шведы этот рычаг у них из рук вырвали. Разгорелся небольшой скандальчик, приведший к тому, что уже 19 февраля шведский король выступил с аналогичным заявлением, в котором формулировки несколько смягчил, но суть сказанного от этого никак не поменялась.

Тем временем на фронте Красная армия прорвала линию Маннергейма, и 16-го числа Маннергейм был вынужден отдать приказ об отходе с основной оборонительной полосы линии Маннергейма на западе Карельского перешейка. Финны оставили участок от озера Муола до Финского залива. Ситуация заиграла новыми красками, потому что потеря линии Маннергейма означала, что вот-вот может случиться военная катастрофа, и финская армия может вообще перестать быть фактором, влияющим на переговоры с Советским Союзом.

Тут Таннеру уже пришлось убеждать правительство соглашаться на новые советские переговоры, потому что становилось очевидно, что либо мы соглашаемся, либо ввязываемся в очень серьезную войну, просим помощи союзников, что чревато войной с Германией. Финнов можно понять, они боролись за свое выживание, но шведам их поведение казалось несколько надоедливо-бесцеремонным. Гюнтер в конце февраля, беседуя с Таннером, заявил, что если вы будете продолжать провоцировать вторжение союзников на нашу территорию, то мы можем оказаться в войне против вас на стороне Советского Союза. Понятно, что это было сказано в запале, сгоряча, крайне маловероятно, что такая ситуация сложилась бы в действительности, но позицию шведов обрисовывало очень четко и понятно.

00:38:13

Тем временем шведы сменили своего посла в Москве. 20 февраля Молотов принимает в Кремле нового шведского посланника Ассарссона, и на вопрос Ассарссона о том, что Советский Союз хотел бы получить от Финляндии, попросил уточнить советские требования поконкретнее, потому что Карельский перешеек и Приладожье - это немножко размытая история. На что Молотов ему сказал, что Москва требует Карельский перешеек вместе с городом Выборг, а чтобы вы понимали, это был второй по величине город Финляндии на тот момент, и все северное Приладожье.

Тем временем, пока Молотов разговаривал с Ассарссоном, Таннер объяснял комиссии по внешнеполитическим делам, что требования Советского Союза тяжелые, но ситуация на фронте тоже нелегкая, и мы близки к военному поражению. В итоге он фактически убедил членов внешнеполитической комиссии, из семи ее членов категорически против мирных переговоров было только двое. И на этой почве Москве решили передать, что Финляндия принимает советские условия и готова сесть за стол переговоров. Но буквально на следующий день, 22 февраля, Молотов вызывает Ассарссона и показывает ему карту с советскими требованиями, которые повторяли линию Петра Великого. Для финнов это был шок. Вечером 22-го числа они получают советские условия, о Выборге и Сортавале они не слышали до сих пор, то есть Таннеру удалось убедить внешнеполитическую комиссию парламента, а это был один из самых главных шагов к тому, чтобы вообще сесть за стол переговоров, потому что без согласия парламента просто не имели права этого делать, как новая напасть на него сваливается, и выясняется, что отдать должны не только Приладожье и перешеек, но и Выборг с Сортавалой, Сортавала тоже достаточно крупный город по финским меркам. Если кто-то был в Сортавале, не смотрите на то, как она сейчас выглядит, это был достаточно серьезный, по финским меркам, городок.

Тут еще ситуацию усугубило то, что примерно в то же время командование союзников довело до финского генштаба информацию о своих планах по отношению к Скандинавии. Финнам было сказано, что в Скандинавии высадятся 3-3,5 дивизии союзников, задачей которых будет занять северную Швецию, и часть сил будет переброшена в Финляндию и передана в подчинение финского командования. Тут союзники умолчали, какие конкретно силы будут переданы, но уже на следующий день новый британский посол в Хельсинки Вёрикер довел до финнов информацию, что союзники планируют начать операцию 15 марта, и 15 апреля первые войска прибудут в Финляндию. Между 15 и 30 апреля планировалось, по словам Вёрикера, что в Финляндию должны были прибыть порядка 20-25 тысяч солдат союзников.

00:44:00

Тут надо сказать, что Вёрикер то ли приврал, то ли по незнанию ввел в заблуждение финский генштаб, потому что в реальности союзники рассчитывали послать в Финляндию не более 15 тысяч своих войск, основную группировку оставить в Швеции на случай, если придется воевать с немцами, вторгшимися в южную Швецию. В целом планы союзников выглядели примерно так: захват четырех норвежских главных портов с последующим наступлением из Нарвика в северную Швецию. Петсамская операция какое-то время в планах болталась, но потом незаметно из них исчезла, видимо, в силу того, что осуществить ее было достаточно сложно и небезопасно. Общее количество войск, которое союзники планировали задействовать в этой операции, было около 100 тысяч человек, но при этом в Финляндию должно было попасть только 15 из них. О том, для чего союзники так планировали, мне кажется, это говорит более чем понятно.

В течение третьей декады февраля в Хельсинки шли бурные обсуждения того, можно ли принимать советские условия. Финны пытались добиться от союзников более конкретной информации о том, какие силы они задействуют, что будет. Союзники не сильно делились с финнами информацией, что добавляло дополнительную нервотрепку.

В конце февраля финны в очередной раз попытались добиться поддержки Швеции, но получили только то, что шведы увеличили лимит добровольцев, которых можно было набрать, с 8 до 12 тысяч и в перспективе увеличить до 16 тысяч, но эти 16 тысяч еще надо было набрать, обучить и направить в бой, потому что первые шведские добровольцы прибыли в Финляндию в начале января, но на этот момент пока сидели в северной Финляндии и занимались боевой подготовкой. Только в начале третьей декады февраля первые шведские боевые добровольческие группы начали выдвигаться непосредственно к фронту, потому что ситуация на фронте была близка к катастрофической.

Одновременно Таннер, который на тот момент стал ярым поборником мира, пытался склонить госсовет к тому, что надо все-таки договариваться с Москвой. Для этого колеблющихся членов госсовета пришлось направить в ставку к Маннергейму, где он уже на пальцах объяснил ситуацию, а она была очень тяжелая, потому что советские войска уже вышли к Выборгу. 29 февраля Москва, устав ждать, пока финны между собой разберутся и примут какое-то решение, фактически выкатила ультиматум Финляндии, заявив, что ждет ответа до 11 часов 1 марта, то есть на раздумье у финнов было двое суток, в противном случае Москва ужесточит свои требования.

29-е число было рубежной датой, пришлось поставить в известность весь парламент об этих требованиях Советского Союза. В парламенте весь вечер шла бурная дискуссия относительно того, могут или не могут принять условия Советского Союза. В перерыве между этими дискуссиями Таннер встречался с послами Англии и Франции, которые наперебой уговаривали финнов не ввязываться в мирные переговоры, а обратиться к ним за помощью. Поскольку никаких конкретных обещаний они дать не могли и на главный вопрос - как они собираются договариваться с Норвегией и Швецией о транзите войск - тоже ответить не могли, в итоге финский парламент высказался за то, что нужно все-таки договариваться с Москвой, как это ни прискорбно и ни печально. И в 23:15 был подготовлен ответ для Москвы, который должен был быть передан через посла Финляндии в Швеции Эркко. Юхо Эркко - это финский премьер-министр, под руководством которого велись переговоры с Москвой осенью 1939-го года. После того, как началась война, он ушел в отставку, и его отправили послом в Швецию. Ему была послана телеграмма для передачи в Москву с принципиальным согласием на ведение переговоров на советских условиях, но с одной оговоркой, что в Москву он мог передать только по специальному распоряжению из Хельсинки, то есть он ее получил и должен был придержать у себя.

1 марта, понимая, что Финляндия все больше склоняется к тому, чтобы начать переговоры с Москвой, союзники, в первую очередь Франция в лице Даладье, развили бурную деятельность. Даладье пообещал послу Финляндии в Париже, что помощь поступит до конца марта, что задержка происходит только из-за Лондона, который не мог отправить свои части раньше 12-го числа, и обещает около 50 тысяч человек прислать на помощь Финляндии и одновременно 100 бомбардировщиков, которые могут отправить немедленно.

По поводу логичного вопроса финской стороны - а как же Швеция с Норвегией? Устами французского посла в Хельсинки было отвечено, что транзит - это вопрос не политический, а тактический. Грубо говоря, финнам дали понять, что на позицию Норвегии со Швецией просто плюнут. Это был, конечно, блеф в чистом виде, потому что никакие 50 тысяч человек присылать в Финляндию никто не собирался, точно так же, как и плевать на позицию Норвегии со Швецией, о чем чуть позже станет ясно. Одновременно союзники заявили финнам, что как только они обратятся к Москве с предложением о переговорах, вся военная помощь будет немедленно свернута. Тут надо понимать, что военная помощь союзников - это было то, на чем финская оборона должна была держаться в ближайшее время.

00:53:02

Чтобы было понятно, я несколькими цифрами проиллюстрирую этот момент. Основа финской артиллерии - это легкие 76-миллиметровые орудия, знаменитые трёхдюймовки, бывшие российские. В течение Зимней войны было получено аналогичное 75-миллиметровое орудие, но шведского производства. Боеприпасы к этим 76-миллиметровым орудиям финны производили сами, а к 75-миллиметровым не производили, потому что просто такого калибра на вооружении у них не состояло. К концу войны 75-миллиметровые орудия составляли четверть финского парка легкой полевой артиллерии, и снаряды для них финны не выпускали вообще. Если бы союзники прекратили помощь, то финны остались бы без боеприпасов. Но даже того, что они производили, было сильно меньше, потому что за войну финны выпустили 247 тысяч 76-миллиметровых снарядов, а истратили 400 тысяч вместе с 75-миллиметровыми снарядами.

На 13 марта в распоряжении финской полевой артиллерии оставалось 87 тысяч 76-миллиметровых снарядов. Чтобы вы себе представляли, по советским нормам дневной боекомплект на 76-миллиметровое орудие составлял плюс-минус 75 штук, финны расходовали в среднем 13, к марту он вырос до 16. Снарядов у финнов оставалось примерно до конца марта, после этого 3/4 финской легкой полевой артиллерии просто перестало бы стрелять. Они еще выкручивались за счет того, что значительную часть боеприпасов, в частности 75-миллиметровые снаряды им поставляла Швеция. Но учитывая, что шведы им уже в открытую пригрозили, что если это продолжится, мы вообще против вас можем начать воевать, и этот поток мог иссякнуть в любой момент. Противотанковых 37-миллиметровых снарядов финны произвели 18 тысяч штук за всю войну, а только за февраль израсходовали 16 900, то есть финская противотанковая артиллерия держалась только на импортных снарядах. Угроза была не из-за того, что союзники перестали бы поставлять самолеты, пушки, они играли не такую решающую роль, а именно прекращение поставок боеприпасов наотмашь било по финской армии и ставило под вопрос возможность сопротивления, потому что возможности финской промышленности не позволяли поддерживать армию в боеспособном состоянии, за исключением производства патронов, тут все было прекрасно.

Но тем не менее, обещания вкупе с угрозами союзников подействовали, и финны притормозили отправку ответа в Москву, вместо этого они направили фактически отговорку - попросили Москву уточнить свои требования: "Мы не очень поняли, а не могли бы вы..." Когда Гюнтер получил это послание из Финляндии, то не стал отправлять, а сказал: "Я могу, конечно, это отправить, но вы же понимаете, что это расценят как отказ?" На что финны сказали: "Ну и ладно". В итоге этот ответ был передан Коллонтай, и она его не отправила в Москву, потому что это будет расценено, как отказ. В итоге Москва не получила ответ к 11 часам 1 марта.

Через несколько дней Молотов в ответ на очередной запрос финнов сказал, что мы еще подождем, ничего страшного. Надо понимать, что ситуация на фронте стала критической к тому моменту, потому что советские войска не только вынудили финнов оставить центральный участок основной оборонительной полосы линии Маннергейма, но еще и вышли на северный берег Выборгского залива, то есть Выборг охватывался с востока и запада. Окружение Выборга привело бы к окружению двух финских дивизий, что создало бы огромную дыру в финской обороне, которую затыкать было уже нечем. На тот момент в ход шло все, что можно, начали грести людей из тыловых служб, береговой обороны, формировали батальоны берегового шюцкора, вообще не строевых, предпенсионных шюцкоровцев. Например, был батальон, сформированный из личного состава сектора береговой обороны Котка, там сформировали полнокровный батальон, 800 человек, три роты, пулеметные роты, тылы... Но треть личного состава этого батальона была даже не из личного состава береговых батарей, а вообще тыловая, часть из них никогда в руках оружие не держала. 14 февраля он был сформирован, 16-19-го прошел курс ускоренной подготовки по действиям в обороне-наступлении, после чего поехали на Выборгский залив и 26 числа на полуострове Койвисто встретились с советской 70-ой стрелковой дивизией. Такие эрзац-батальоны сражались упорно, люди боролись за свою землю, но по боевым возможностям уступали финской армии образца осени 1939-го года.

Вся эта печальная история еще усугублялась тем, что союзники выкатили финнам ультиматум, что они должны до 5 марта обратиться к ним с требованием о помощи, или вся эта история закончится. На робкие вопросы финских дипломатов - может ли Финляндия начать переговоры и одновременно обратиться к ним за помощью, был дан ответ, что нет, извините,
если запустить военный механизм, остановить его будет сложно. Мы сейчас начнем приготовления, а вы в Москве договоритесь, и что мы будем делать?

6 марта после долгих боданий и прений было принято решение направить в Москву делегацию во главе с премьер-министром Рюти. Таннер не поехал, поскольку знал, что в Москве его почему-то считают неприятной персоной. Делегация отправилась в Москву, где её ждал неприятный сюрприз в виде новых советских требований, которые касались передачи Советскому Союзу полуострова Рыбачий и района Сало. Район Сало нужен был Советскому Союзу для того, чтобы отвести линию границы от Мурманской железной дороги, здесь финская граница наиболее близко к ней подходила, порядка 100 с небольшим километров. И Советский Союз потребовал отнести эту линию туда. Хоть советское правительство де-факто уже отказалось от правительства Куусинена, тем не менее оно периодически вынимало его из нафталина и пугало им финнов. Например, когда Калинин принимал нового шведского посланника Ассарссона, вдруг ляпнул, что одним из условий Советского Союза будет введение Куусинена в состав нового послевоенного финского правительства. Молотов любезно сообщил финнам, что готов подождать ещё, но нам начинает казаться, что с Куусиненом будет проще договориться. Это ужасно нервировало финнов, хотя все понимали, что это действительно просто пугало, потому что дело зашло достаточно далеко. В Москве на переговорах финская делегация пыталась давить на то, что вы нам предъявляли другие требования, гораздо меньшие, так дела не делаются, на что Молотов сказал: "Не хотите - давайте прервём переговоры, это наши минимальные требования, и даже не думайте от них отодвигаться. Мы вас предупреждали, что требования будут ужесточены, но вы нас не слышали".

Подняли финны и вопрос о возможной компенсации, это достаточно известная история, когда финская делегация заявила Молотову... Финны очень рассчитывали, что в переговорах будет участвовать Сталин, потому что Сталин на переговорах осенью 1939-го года финнам очень понравился, они считали, что есть плохой Молотов, который хочет много есть, и более адекватный Сталин, поэтому финны сами предложили местом проведения переговоров Москву. Но, к большому разочарованию финнов, в переговорах с советской стороны участвовал не Сталин, а злой Молотов, еще более злой Жданов и военный Василевский. Финны подняли вопрос о компенсации, упирая на то, что когда Петр I у Швеции отобрал Карельский перешеек в 18 веке, он заплатил компенсацию. На что Молотов ответил в том духе, что, мол, пишите письмо Петру I, если он нам даст указания, мы будем рассматривать вопрос о компенсации. Так что надежды финнов на то, что получится смягчить советские требования, никак не оправдались.

Между тем союзники продолжали давить, финнам удалось уговорить их перенести дату обращения к ним за помощью на 12-е число. Еще 4 марта англичане и французы обещают, что сейчас-сейчас, мы уже отправляем бомбардировщики, как только обратитесь к нам за помощью, 50 английских, 12 французских бомбардировщиков к вам немедленно вылетят с экипажем. Насчет английских бомбардировщиков не знаю, честно говоря, а французы действительно подготовили группу из 12 бомбардировщиков Potez 633 с экипажами. На момент заключения мира они стояли погруженные, осталось только поплыть, но поплыть не срослось.

01:08:25

После очередных разговоров Маннергейма с представителями союзников на предмет выяснения что вы нам можете предоставить, 7 марта союзники обещают финнам 57 тысяч человек, в том числе 15 500 отбудут уже 15 марта и к концу марта будут в Финляндии. Но ребром встал вопрос о позиции Швеции с Норвегией. И тут 10 марта представитель англичан сообщает Маннергейму, что они не знают, как обойти позицию Швеции и Норвегии, и не знают, что с этим делать. Таннер, получив эту информацию, буквально опешил, потому что вся финская позиция строилась на том, что союзники, если что, смогут оказать помощь, а тут выяснилось, что союзники помощь оказать не смогут. Более того, Даладье лично обращался к шведскому королю, на что король сказал, что мы очень надеемся, что ваши действия не станут проблемой для нас. Тут для финнов мелькнул лучик надежды, потому что один из работников шведского МИДа заявил, что Швеция не будет оказывать вооруженное сопротивление союзникам, максимум, что они будут делать, это не предоставят подвижной состав для передвижения по территории Швеции. Но на следующий день шведский МИД опроверг эту информацию, более того, финнам Гюнтер в частной беседе сообщил, что как минимум будут разобраны все железные дороги на пути следования союзников, никакие порты им предоставляться не будут - это совместная позиция не только Швеции, но и Норвегии, Дании, потому как не далее 25 февраля министры иностранных дел этих стран встречались в Копенгагене и обсуждали этот вопрос. Финнов на эту встречу не позвали, чем очень сильно их обидели. Гюнтеру даже пришлось объясняться по этому поводу, но сам по себе жест достаточно красноречивый.

Итак, что мы имеем к 12 марта? На политической арене ситуация такова - союзники признали, что они не знают, как обойти запрет шведов и норвежцев на транзит, и все их обещания о помощи не более, чем пустой звук. Швеция категорически отказывается предоставлять военную помощь Финляндии, то есть опереться финнам в плане внешней поддержки практически не на кого.

Единственный, кто им оказал поддержку довольно своеобразным способом, была Германия. Германия на первом этапе войны была вполне удовлетворена тем, что началась война между СССР и Финляндией, потому что полагала, что это привлечет внимание СССР, и чем дольше будет длиться эта война, тем лучше для Германии. Поэтому она негласно поддерживала финнов, намекнула шведам, что не видит никакой проблемы в том, если Швеция окажет Финляндии военную помощь. Она предложила продавать шведам 105-миллиметровые лёгкие полевые гаубицы, а шведская армия ещё осенью 1939-го года решила перейти с 75-миллиметровой лёгкой полевой артиллерии на 105-миллиметровую. Собственное производство у них было, но немцы решили ускорить процесс замены. Шведы должны были поставлять в Финляндию 75-75-миллиметровые орудия, что они и делали, порядка 100 с лишним штук передали Финляндии.

Но в феврале в Берлине начали понимать, что продолжение советско-финской войны приведёт к тому, что Германии придётся воевать еще и в Скандинавии, что Германии не очень нравилось, и она начала достаточно мягко, но уверенно склонять финнов к тому, чтобы они приняли советские предложения. В одной из частных бесед Геринг обронил такую фразу финскому представителю, что соглашайтесь на любые условия, позже вам предоставится возможность всё вернуть. И 28 февраля Рюти выступает на очередном совещании, заявляет противникам заключения мирного договора, что лучше начать освобождение страны с Выборга и Сортавалы, чем с Торнио и Каяани, с глубокого севера Финляндии. Если вы проведёте прямую линию между южным участком Сала и Ботническим заливом, Рюти имел в виду эту линию. Финны получили недвусмысленный намёк на то, что в будущем, возможно, они смогут вернуть потерянные территории. Но пока это были туманные обещания, и финны поняли к 10 марта, что опереться фактически им не на что. Тем более, Маннергейм переслал доклад командующего армией Карельского перешейка Хейнрикса, который называл ситуацию близкой к катастрофической. В батальонах оставалось по 250 бойцов вместо 800 положенных, авиация просто не даёт днём передвигаться, в тыловой зоне войска сильно измотаны. Командующий береговой группы, входящей в состав финской армии, которая сражалась на Выборгском заливе, сказал, что его войска измотаны и скоро потеряют возможность сопротивляться. Зачитав это ответ, Таннер сказал одну фразу, которая и определила дальнейшее решение: пока наша армия сражается, но скоро это может прекратиться, и после этого нас уже вообще никто ни о чем спрашивать не будет. В итоге 11 марта финская делегация в Москве получает разрешение подписывать любой мирный договор, предоставленный Советским Союзом.

01:17:34

Здесь мы немножко отвлечёмся и поговорим о том, что происходило в этот момент на фронте, потому что с политикой более-менее всё понятно, а вот по поводу того, что финская армия ещё может сражаться, сейчас мы об этом и поговорим. Перед вами диаграмма - это ежедневные потери финской армии за Зимнюю войну. И на ней можно прекрасно видеть, как потери финских ВС скакнули во второй половине февраля после прорыва линии Маннергейма и достигли своего пика в марте. Потери были просто катастрофическими. Когда у нас говорят, что финны потеряли 26 тысяч человек, подумаешь, для 350-тысячной армии это ничто. Да, безвозвратно финны потеряли порядка 26 тысяч человек, но общие потери финской армии в марте достигали уже 70 с лишним тысяч, включая раненых. Примерно четверть из раненых оставались инвалидами и для дальнейшей эксплуатации в армии уже были не приспособлены. За 13 дней марта финны потеряли более 7 тысяч человек, из общих потерь 26 тысяч, это перекрывало потери в декабре-январе вместе взятых. Если среднесуточные безвозвратные потери в январе составляли 106 человек, то в феврале они подскочили до 319, а в марте до 567 человек. Это говорит о том, что к концу марта при сохранении такой тенденции, а, скорее всего, она стала бы ещё хуже, потому что финнам пришлось бы оставить Выборг и фактически сражаться в чистом поле, но даже при сохранении такой тенденции безвозвратные потери финской армии достигли бы порядка 50 тысяч человек, а общие 100-120 тысяч. Учитывая, что финская армия насчитывала к концу войны 368 тысяч, каждый третий человек из финских вооруженных сил выбывал бы, а с учётом потерь основных оборонительных линий это привело бы к катастрофе. И ни 6, ни 12, ни 15, ни даже 20 тысяч войск союзников эту проблему принципиально бы не решали.

Теперь взглянем на ситуацию на фронтах. Судьба войны решалась на Карельском перешейке, и ситуация к 13 марта выглядела таким образом. Посмотрите на карте соотношение советских и финских корпусов. Группа Хамина на западном фланге фронта целиком и полностью состояла из батальонов, о которых я говорил выше, единственным действительно боеспособным соединением в нем была кавалерийская бригада, на основе штаба которой и формировалась группа Хамина. Но кавалерийская бригада - это фактически 3 батальона, то есть два кавалерийских полка, каждый из которых по численности соответствовал пехотному батальону, и батальон 40-го пехотного полка. Еще порядка 8 эрзац-батальонов, боеспособность которых была очень условной. Против береговой группы, которая в своем составе насчитывала порядка 2-х, 1/4 дивизии и еще собрано с бора по сосенке около одной дивизии. Ей противостояли 28-й и 10-й стрелковые корпуса, в составе которых было 6 стрелковых дивизий. Второму армейскому корпусу также противостояли два советских армейских корпуса, по 3, а то и 4 дивизии в каждом.

50-й стрелковый корпус 11-12 марта прорвал финскую оборону в районе станции Тали, и затыкать эту дыру финскому командованию было уже нечем. 1-й финский армейский корпус отбивался, 3-й армейский корпус тоже отбивался, но в марте части 15-го стрелкового корпуса наконец-то смогли форсировать озеро Вуокса и создать достаточно широкий плацдарм на северном берегу, откуда начали постепенно теснить. Бои там ещё шли, но учитывая, что две наши стрелковые дивизии были на этом плацдарме, еще одна дивизия находилась за спиной финнов, отбивалось около двух полков, и развязка была достаточно близка. Противники мирных переговоров говорили о том, что на самом деле ещё ничего не потеряно и можно отвести войска на строящуюся оборонительную линию.

Я обещал немножко поговорить о перспективах дальнейшего сопротивления финской армии, даже если мы закроем глаза на понесённые серьёзные потери, проблемы с боеприпасами. Кстати, по поводу припасов, вспомнил такой момент. У финнов на вооружении находились 11 107-миллиметровых пушек образца 1913-го года, финны для них сами производили боеприпасы, эти боеприпасы им не поставляли. К этим 11 пушкам 13 марта осталось 130 снарядов. Это к вопросу о том, какое значение для них имели поставки вооружений и боеприпасов от своих потенциальных союзников. Линия обороны проходила до Луумяки и через сайменскую систему дальше на север. Эта линия обороны было достаточно условной, там не было ничего, кроме противотанковых укреплений. А с учётом того, что 28-й стрелковый корпус к концу войны фактически вскрыл финскую оборону, это был вопрос двух-трех суток, а за 28-м стрелковым корпусом ещё находился 3-й кавалерийский корпус, который можно было бросить в прорыв, не считая танковой бригады и всего остального. Отступить к прикрывающей направление на Хельсинки линии Виролахти-Луумяки, которая идёт от Финского залива, могла группа Хамина, которая представляла собой дивизию весьма условной боевой ценности. Завернуть туда вполне мог весь 28-й стрелковый корпус, который просто смял бы её. Тут никаких сомнений на этот счёт нет, потому что в чистом поле шансов удержаться нет. Возможность отходить у финнов была только в северном направлении, юг страны терялся весь. Когда Рюти говорил о том, что нам придётся освобождать страну, начиная от Торне и Каяни, он прекрасно понимал, о чем речь, и куда войска могут уйти. Ужасный кошмар Правительства Куусинена в Хельсинки вполне мог воплотиться в реальность.

Надо отметить такой момент, что если с линии Маннергейма финнам удалось отойти достаточно безболезненно за счет того, что они отходили в период плохой погоды, и советская авиация не могла этому никак воспрепятствовать, а догнать их было нечем, потому что дорог мало, и огромное количество советских войск само себе создавало проблемы в плане быстрого движения вперед, здесь ситуация была уже не такой. В марте погода наладилась, и советская авиация молотила постоянно. Эффективность оставляла желать лучшего, но весь тыл армии днём и ночью находился под воздействием ударов авиации. Командующий армией на Карельском перешейке в своём докладе отмечал, что артиллерия и практически все противотанковые пушки выбиты. Это была не шутка, потому что у финнов на начало войны было 112 противотанковых 37-миллиметровых пушек, из них 79 было потерян в ходе боев. И только за счёт того, что финнам удалось произвести ещё 105 штук, 18 получили от шведов и от французов порядка 40 25-миллиметровых пушек, финская противотанковая оборона ещё существовала. Но на Карельском перешейке ситуация была критическая. Удалось бы финнам безболезненно отойти на позиции за озером Сайма - вопрос очень дискуссионный. Но проблемы были не только там.

Полоса 8-й армии - это вообще грусть и печаль финнов, потому что на протяжении февраля вся финская пресса с упоением рассказывала о том, как финские войска громят советские окруженные дивизии в Приладожье. Они действительно громили, 29 февраля была окончательно добита 18-я стрелковая дивизия 34-й танковой бригады. Все это газеты разнесли, настроение финского общества по этому поводу было прекрасное. Но финское правительство уже в середине февраля начало понимать, что бесконечная бравада в финской прессе не поможет потом объяснить населению, почему мы заключаем мир, раз мы всех побеждаем. И в середине февраля Паасикиви начал говорить о том, что надо нашу прессу возвращать к реальности, чтобы потом мы могли объяснить населению. А объяснить населению действительно оказалось очень тяжело, потому что иначе, как свинским этот мир не называли. Если войска на фронте понимали, почему мир заключён, то население вообще не поняло, что произошло.

18-я дивизия была разбита, но к тому времени Красная армия в марте начала новую наступательную операцию, это была Лоймоланская операция, 1-й и 14-й стрелковые корпуса. Противостояла ей 12-я финская дивизия, она была усилена несколькими батальонами и одним дополнительным пехотным полком, но ей приходилось воевать против ещё недобитых остатков 18-й дивизии в двух котлах, 60-й стрелковой дивизии, а эти два стрелковых корпуса насчитывали 6 стрелковых дивизий, то есть финская оборона тут висела на волоске. И получались "качели" - если оборона 12-й финской дивизии рушилась, а всё к тому и шло, потому что позиции дивизии на реке Калайоки - это как раз там, где воевал знаменитый финский снайпер Симо Хяюхя - были достаточно глубоко охвачены с флангов, и финнам надо было отходить. Если они отходили, то дорога от Лоймола на юг приводила советские части прямо в тыл 13-й пехотной дивизии. Но 13-й пехотной дивизии своих проблем хватало, потому что 8-й стрелковый корпус, который выступал против неё, насчитывал 5 стрелковых дивизий, ещё одна дивизия была в резерве у командования 15-й советской армии. В течение наступательных операциях 6-11 марта советские войска зачистили от финнов острова в углу Ладожского озера и восстановили коммуникации со 168-й стрелковой дивизией. 168-я дивизия наступать не могла в силу своей потрёпанности, но любая прибывшая туда свежая дивизия делала положение финнов катастрофическим, потому что этот набор букв, который вы видите на пути между 168-й дивизией и Сортавалой, это боевая группа, которая насчитывала порядка 4 батальонов в общей сложности, если туда засчитывать отдельные роты, куски ладожской береговой обороны, 3 батальона было в составе группы и еще один батальон набирался с бора по сосенке, то есть удара полнокровной дивизии те силы просто бы не выдержали. Провал обороны 13-й дивизии автоматически означал удар в тыл обороняющейся 12-й дивизии. Провал на любом участке фронта вынуждал финнов к поспешному отступлению. Приладожье финны теряли в любом случае в ближайшие если не дни, то недели.

На севере у финнов было чуть лучше, но опять же только чуть. С 9-й армией мы такого грандиозного превосходства над противником кое-где не имели, а если точнее, в полосе ребольской оперативной группы. Здесь финская 9-я пехотная дивизия пыталась добить окружённую советскую горнострелковую 54-ю дивизию, 163-я советская дивизия пыталась пробиться на помощь к 54-й. Никакой надежды на то, что 9-я дивизия сможет в ближайшее время добить 54-ю, у финнов не было, и оказать помощь на других участках северного фронта она никак не могла.

Напротив 47-го стрелкового корпуса две финские группы - это группа Сису и отряд Кари. Это были батальонные группы, насчитывающие в среднем полтора-два батальона, против них были сосредоточены две советские дивизии. При таком соотношении в начале войны советская 163-я дивизия прорвалась на 40 километров вглубь финской территории за неделю. Но это были ещё цветочки, потому что самый главный сюрприз советское командование готовило на северном фланге 9-й армии, в полосе особого стрелкового корпуса. Здесь с 27 февраля у нас воевали доблестные добровольцы из Швеции, они же отвечали за оборону всей северной Финляндии. SFK - это добровольческий финский корпус. Назывался корпусом, но фактически в своём составе насчитывал 8 с небольшим тысяч человек, это была даже не дивизия. А на фронте из этого корпуса находилось только две из трёх боевых групп, каждая из которых насчитывала порядка полутора тысяч человек. В пользу корпуса можно сказать (корпус можно называть в кавычках), что он достаточно неплохо был оснащён артиллерией и автоматическим оружием, но на этом все достоинства заканчивались, потому что ничего такого шведы не сделали за время своего пребывания фронте, а в случае решительного советского наступления насколько они были готовы умирать за финнов - это вопрос совсем не очевидный.

Из финских частей на фронте находился 17-й отдельный батальон, который был подчинён этому шведскому корпусу, и отряд майора Ройнинена, который насчитывал в своем составе два батальона и две отдельные роты, фактически получилось три батальона. Как видите, против каждой из этих группировок Советский Союз выставил по одной дивизии, и еще одна дивизия подходила на фронт. Наступление должно было начаться 15 марта с весьма нехорошими для шведов перспективами. Здесь же была сосредоточена основная авиационная группировка 9-й армии, и тут повезло не только Швеции как стране, но и шведским добровольцам как воинскому соединению, что финны всё-таки решили подписать мирный договор.

01:39:20

Когда Маннергейм доводил это донесение до командующих армиями Карельского перешейка, он очень нервничал, два раза заставил Таннера отправлять это сообщение, потому что сначала отправили оригинал письма, потом Маннергейм дал свои пояснения, как сказал Таннер, такие же мрачные, как и само донесение. После чего Маннергейм подумал и ещё раз написал Таннеру донесение, которое, по словам Таннера, было написано в более мягких выражениях, но суть не менялась. И 11 марта финская делегация кивнула головой, приняла условия мира. В течение 12-го числа Советский Союз подготовил текст договора, и в половине первого ночи по Москве договор был подписан с условием, что боевые действия прекратятся в 12 часов дня.

Финны, как только согласились на переговоры, попросили Советский Союз прекратить боевые действия, но Молотов сказал: "Нет, мы подпишем мирный договор, тогда война прекратится", - потому что все прекрасно понимали, что пауза в боевых действиях позволит финнам перегруппироваться, возможны опять какие-то махинации с западной помощью, а тут военные действия, достаточно неудачные для финнов, давили на финскую сторону, вынуждая её принимать достаточно тяжёлые для себя условия.

Я думаю, с этим всё более-менее понятно, надеюсь, вам было интересно. На сим я завершаю свой рассказ, спасибо за внимание.


Вопрос из зала: Хотелось бы задать такой вопрос, немножко глобальный. Первый мирный договор был Тартуский, он был очень невыгоден для нашей страны. У меня вопрос - понимало ли финское общество, финские политики, что рано или поздно его придётся пересмотреть, когда наша страна поднимется с колен, разовьёт промышленность, отойдёт от гражданской войны и тому подобное? И второй вопрос - не могли бы Вы вкратце провести аналогии с 1944-м годом по такому же сценарию?


Киселев: По поводу Тартуского договора, несмотря на то, что финнам пришлось вернуть нам захваченные ими Реболы и Поросозеро, они получили совершенно за спасибо Петсамо (финны в Печенга переименовали) и выход к Северному Ледовитому океану. Вы будете смеяться, но в Финляндии до сих пор этот договор далеко не все рассматривают, как успех финской дипломатии. Более того, претензии к ведущему дипломату эти переговоры со стороны финнов выдвигались в том плане, что он чуть ли не в сговор вступил с русскими, чтобы добиться мира. Я некоторое время назад для себя разбирался с Тартуским миром. Конечно, то, как Финляндия вела переговоры, тут можно только поаплодировать огромному терпению молодых советских дипломатов, потому что мир был нужен, и буквально закрывали глаза на поведение финнов. Финны требовали совершенно несуразные вещи, и их приходилось раз за разом обламывать. Переговоры шли очень тяжёло, и к соглашению пришли на последней неделе. Не так, что вырабатывалось какое-то решение на протяжении нескольких месяцев. Нет, на протяжении нескольких месяцев шло бесконечное бодание, и в последнюю неделю-полторы, когда уже казалось, что сейчас переговоры будут прерваны, волевым решением Ленина, который сказал: "Ладно, забирайте Кемскую волость в лице Петсамо", - и финнов, которые согласились вернуть нам Реболы с Поросозеро.

Уже потом Паасикиви писал, что в Тарту мы заложили мину замедленного действия под советско-финские отношения, потому что нельзя было оставлять границу под Ленинградом в таком виде... Паасикиви предлагал перенести границу, обменять на те же Реболы и Поросозеро небольшой кусок территории на Карельском перешейке, чтобы хотя бы 50 километров было до Ленинграда, но его никто не услышал в тот момент. Мне доводилось читать в интернете такие мнения, что в Тарту произошло предательство интересов Финляндии. Но тут сколько людей, столько и мнений.

Если возвращаться к Вашему вопросу, то многие финские политики в 1944-м году сильно жалели о том, что Советский Союз имел такой повод для войны с ними, потому что несмотря на резко негативное отношение к Советскому Союзу, на Западе многие признавали, что предложения Советского Союза на переговорах в Москве не с потолка взяты, то есть реально геополитическая ситуация сложилась таким образом, что Советскому Союзу нужно было получить эти территории. Поэтому упрямство финнов никто не понял. Когда в декабре норвежцам сообщили, что мы будем пользоваться вашими территориальными водами, потому что у финнов всё плохо, норвежский министр иностранных дел сказал, что это вообще финские проблемы, пусть они сами с ними разбираются, сами кашу заварили, сами пусть расхлёбывают.

В 1944-м году в некотором смысле ситуация была такая же. Финны остались де-факто без союзников, один на один с Советским Союзом, хотя им и удалось остановить советское наступление удачным контрударом. Но они понимали, что союзники уже высаживаются в Европе, Германия продержится от силы год-два, и после этого они останутся один на один с Советским Союзом, и история будет примерно такая же. Например, Тали-Ихантала случилась хотя бы потому, что соотношение сил на фронте и близко не было к тому, какое соотношение сил было в марте 1940-го года. В 1944-м году Советский Союз не мог себе позволить выкатить два с лишним десятка дивизий, чтобы перемолоть финскую армию. Да, качественно армия уже была не та, что в 1940-м году, и управление гораздо лучше, и техника, но численное соотношение сил было не таким катастрофическим в пользу финнов. Тем не менее военно-политическая ситуация сложилась примерно такая же, Финляндия понимала, что через какое-то время она просто останется один на один с Советским Союзом и даже гипотетическую помощь не сможет получить ни от кого, то есть нужно договариваться. Примерно такое понимание пришло к большинству финских политических деятелей в конце февраля-начале марта, к военным даже чуть раньше.


Вопрос из зала: Возвращаясь к диаграмме потерь, там есть большой скачок в декабре, 700 человек за день, можно прокомментировать, если знаете?


Киселев: К концу 20-х чисел декабря после поражения советских войск под Толвоярви, успешных контрударов под Суомуссалми, успешных контрнаступательных действий в Приладожье у финского командования появился - как есть рекламный слоган "мы можем". Они решили нанести контрудар на Карельском перешейке 23 декабря. Контрудар удар был достаточно широким, они предполагали разгромить всю левофланговую группировку 7-й советской армии на Карельском перешейке, окружить и разгромить. Стянули для этого достаточно большие силы, в том числе задействовали свою единственную оставшуюся резервную дивизию, ставка 6-ю пехотную дивизию перебросила на фронт. Но, как оказалось, наступать по лесу и на плотные порядки пехоты противника, которые поддерживают танки и достаточное количество артиллерии, это вещи совершенно разные. Поэтому финское контрнаступление умерло уже к 10-ти часам утра. И скачок потерь за декабрь - это как раз оно, очень наглядно. Ещё есть диаграмма по поводу возраста погибших, что тоже очень показательно. Фактически выбивался, как в любой войне, генофонд нации. Более 60% погибших - это люди до 35 лет, молодые здоровые парни. Все понимали, что продолжение войны просто выбьет призывной контингент, и возвращать утраченное потом будет просто не с чем. Для командования финских вооруженных сил на февраль-март 1940-го года стояла задача не остановить русских, а сохранить армию. То, что они проиграют войну, они прекрасно понимали, задача стояла именно сохранить армию, драться до последнего финна они вообще не собирались в силу того, что это бессмысленно и лишало всяких надежд на реванш.


Вопрос из зала: Добрый день, Перелыгин, московское отделение РВИО. Спасибо за лекцию, у меня два дополнения и вопрос. Первое по поводу того, что Молотов указывал на линию Петра. В этом году, помимо 80 лет этой войны, мы еще будем отмечать 190 лет другой войны, русско-шведской 1808-1809 годов. С неё и начиналось, с этой линии, овладение Финляндией. Почти весь 18 век, почти 100 лет они принадлежали России. Выборг был губернией, это был центр Выборгской губернии, и шведы, которые пытались в нескольких войнах 18 века отобрать, - ничего у них не получалось, они с этим делом смирились. Поэтому шведы к этому тоже спокойно отнеслись.

Второй момент. Надо помнить, как себя вели наши финские друзья в 1920-х годах, помимо Тартуского мира, про который говорили. Это постоянные провокации, заброски диверсантов, ведение подрывной деятельности на нашей территории. И только к 1930-м годам, когда мы уже окрепли, они перестали это все делать. И вопрос - 13 марта у нас заканчиваются боевые действия, но в этот день Красная армия штурмует Выборг 70-й дивизией Капиноса, за что он получил Героя от Калинина. Если можно, в двух словах поподробнее. Спасибо.

Киселев: Не 70-я дивизия штурмовала Выборг. По поводу штурма Выборга, я в прошлый раз рассказывал, когда здесь был.


Ведущий: Что касается штурма Выборга и сложной ситуации на советско-финской границе в 1920-1930-е годы, Олег достаточно подробно рассказывал в нашей прошлой лекции. Поэтому я отсылаю к ней, она выложена уже достаточно давно в сети интернет, на Youtube, в наших каналах, соцсетях, поэтому можно посмотреть и освежить в памяти все эти вещи.

Киселев: Я отвечу в двух словах. История про специально спланированный 13 марта штурм Выборга - вранье. 13 марта советские части просто продолжали выполнять задачу, полученную ранее, то есть они вели бои за Выборг в штатном режиме. Приказ о прекращении боевых действий пришел около 10 часов утра. Финны его получили раньше и начали отходить и жечь город. Поэтому никакого штурма Выборга, как у нас любят рассказывать, чтобы что-то показать финнам, не было. Боевые действия заканчивались в 12 часов, части, ведущие бои за Выборг, получили приказ о том, что подписан мирный договор, прекращаем боевые действия, около 10 часов. Слухи дошли, есть свидетельства ветеранов, что командиры уже говорили: "Вы, ребята, особо не рвитесь, мы подписали мир, Выборг все равно наш". Журнал боевых действий дивизии, штурмовавшей Выборг, даже опубликован, была небольшая книжечка, подборка документов по Выборгу в 1940-м году, там все это прекрасно описано. Надеюсь, я ответил на вопрос.


Вопрос из зала: У меня вопрос по поводу аренды полуострова Ханко, его еще называли Гангут. В одной из книг, посвящённой этой теме, я прочёл, что это была очень удивительная военно-морская база. Например, то, что её территория простреливается с самого начала полевой артиллерией. Что касается его состава, то там было больше сухопутных войск, чем морских. Там стояла бригада или дивизия под командованием Симоняка, которая была оснащена танками, и вообще было такое впечатление, что готовилась ещё одна война Советского Союза против Финляндии. И именно с Ханко должен был быть нанесен удар в тыл Финляндии с целью захвата Хельсинки. Как Вы прокомментируете такую теорию?


Киселев: Британская база в Гибралтаре тоже простреливается насквозь из всего, чем можно, но никто на этом основании не ставит под сомнение ценность этой базы для Британии. По поводу рывка с Ханко, зачем гадать, мы имеем 1941-й год. Ханко соединяет с материком абсолютно узенький перешеек, который никак не обойти, не объехать, то есть финны закупорили всю нашу группировку на Ханко одним полком. Там ситуация такова, что ни наши оттуда наступать не могли, ни финны туда прорваться не могли. Поэтому они просидели всё это время друг напротив друга. Была борьба за острова, окружающие Ханко, десант высаживали, ещё что-то, но вглубь Финляндии никто наступать не собирался. Всё это гипотетические разговоры из серии можно было бы, но таких планов я не знаю.


Вопрос из зала: Олег Николаевич, спасибо за лекцию, вопрос такой: советские войска заняли Петсамо, а потом откатили эту ситуацию, и Петсамо обратно вернули финнам. Вам не кажется, что это была большая ошибка?


Киселев: Хороший вопрос. На самом деле это рассматривается, как реверанс в пользу финнов - ладно, забирайте свой Петсамо. На самом деле нет. Мирный договор волновал не только нас и финнов, он волновал шведов и норвежцев. И наши, чтобы успокоить шведов и норвежцев по поводу того, что мы вам ничего плохого не хотим, и что мы не претендовали на Петсамо - это был жест, скорее, в пользу Норвегии, чем Финляндии. Но опять же, мы не очень хотели бодаться с англичанами, поскольку им принадлежали права на концессию по добыче никеля. Шведам мы тоже предлагали что-то совместное в районе Аландских островов, но они отказались. Мы и шведам реверанс пытались сделать, но они благородно отказались и не стали лишать финнов Аландских островов, хотя финны, пытаясь добиться поддержки от немцев, шведов, эти Аландские острова раздавали направо и налево. Поступали предложения отдать их немцам, чтобы насолить шведам, отдать их шведам за помощь в войне против Советского Союза, причем на достаточно высоком уровне. В принципе да, было ошибкой оставлять, потому что потом мы из-за никелевой руды еще долго с финнами бодались в 1940-1941 году, пытаясь получить концессии на никель.

Ведущий: Спасибо, раз вопросов нет, тогда заканчиваем. Спасибо, Олег. До свидания.


Просмотров: 1795

statehistory.ru в ЖЖ:

Read Full Article